Жизнь и творчество
Знаменитый русский писатель Федор Михайлович
Достоевский родился 30 октября 1821 г. в Москве,
в здании Марьинской больницы, где его отец
служил штаб-лекарем. Мать, урожденная Нечаева,
происходила из московского купечества. Федор
Михайлович был вторым из 7-ми детей. Жизнь в
семье шла очень однообразно: удовольствия и
гости составляли большую редкость. В маленькой
казенной квартире дети проводили большую часть
времени на глазах родителей; азбуке научила их
мать. Позднее к старшим мальчикам ходили два
учителя: диакон для Закона Божия и M-lle Сушард
(впоследствии Драшусова) для французского языка.
Отец был очень суров и требователен. Он часто
повторял детям, что он человек бедный, что они
сами себе должны пробивать дорогу. Достоевский
был очень живым ребенком, первым выдумщиком в
играх и шалостях. Он учился хорошо и рано начал
читать. Ему шел 11-й год, когда родители его
приобрели в Тульской губернии небольшое имение,
где стали проводить летние месяцы. До этого он
знал только больничный сад да Марьину рощу; но о
“народе” он уже имел некоторое понятие через
няню, а особенно через деревенских кормилиц,
которые рассказывали ему страшные сказки. Дом в
деревне был маленький, и мальчики все время
проводили на воздухе и в поле, часто среди
крестьян. Это было лучшее время в жизни
Достоевского. В 1834 г. он поступил с братом
Михаилом в известный пансион Чермака. В пансионе
братья особенно увлекались уроками словесности,
а дома все время отдавали чтению. Федор
Михайлович перечитал не один раз историю
Карамзина, повести его же, Жуковского, ряд
романов В. Скотта, Загоскина, Лажечникова,
Нарежного, Вельтмана, а Пушкина оба брата знали
почти наизусть.
Когда Достоевскому еще не исполнилось 16 лет
умерла мать писателя; через несколько месяцев
отец отвез его в Петербург и определил в начале
1838 г. в инженерное училище, одно из лучших
учебных заведений того времени. Нервный,
впечатлительный, болезненный, Достоевский не мог
примириться с военной дисциплиной и шагистикой;
для чертежей у него не хватало терпения; к
математике сердце его совсем не лежало. Он был
не приучен к товариществу, а с братом он должен
был расстаться. Самолюбивый Достоевский страдал
от отсутствия карманных денег, глядя на
состоятельность большинства товарищей. Он
держался от класса особняком и приобрел
репутацию нелюдимого чудака. Его природная
впечатлительность, скрываемая от окружающих,
доходила до крайней степени.
В 1841 г. Достоевский был произведен в офицеры;
в 1843 г. по окончании полного курса он зачислен
на службу при с.-петербургской инженерной
команде и командирован в чертежную инженерного
департамента. И в офицерских классах училища, и
потом на действительной службе он продолжает
свою отшельническую жизнь, много читая и пытаясь
писать. Из его писем к брату видно, что уже в 17
лет литература поглотила его. Им были прочитаны:
“Весь Гофман, русский и немецкий, почти весь
Бальзак, Фауст Гете и его мелкие стихотворения,
история Полевого, Уголино, Ундина, В. Гюго,
кроме Кромвеля и Эрнани”. К этим двум именам
следует прибавить Жорж Санд, романами которой
Достоевский зачитывался тогда. Через много лет
(в “Дневнике Писателя”) вспоминает он, что после
чтения Ускока всю ночь провел в лихорадке. Он
восхищается Жорж Санд за то, что она
“проповедует красоту в милосердии, терпении и
справедливости”, за то, что она предчувствует
более счастливое будущее человечества. Он бредит
Шиллером, знает сонеты Шекспира, цитирует
наизусть не только Гоголя и Грибоедова, но и
Расина с Корнелем, которых сравнивает с Гомером;
интересуется критикой и историей литературы. И
выйдя в офицеры, Достоевский бредит одной
литературой, страстно увлечен литературной
деятельностью. Голова его переполнена планами
изданий своих и чужих переводов; ими мечтает он
уплатить свои долги и даже нажиться.
Осенью 1844 г. Достоевский подает в отставку, он
намерен жить литературным трудом и “адски
работать”. Переписав свою первую повесть, он уже
сравнивает себя с Пушкиным и Гоголем и так же,
как они, желает “крепиться и не писать на
заказ”.
В мае 1845 г. Достоевский по указанию Д. В.
Григоровича отдал свою повесть Некрасову,
собиравшемуся печатать “Сборник”. Впечатление,
произведенное ею на Некрасова, Григоровича,
Белинского, было потрясающее. Белинский
приветствовал его словами: “Вам правда открыта и
возвещена, как художнику, досталась, как дар;
цените же ваш дар, оставайтесь верны ей, и
будете великим художником”. Это была самая
восхитительная минута во всей молодости
писателя.
Позднее члены того же литературного кружка
далеко не с таким восторгом говорили о “Бедных
людях”. Последующие произведения писателя
Белинский называл “нервическою чепухой” и со
свойственной ему стремительностью готов был
совсем разжаловать его из крупных писателей.
Повесть написана истинным, хотя еще и
малоопытным художником. На первом плане для него
не красота и сила, а верность впечатления, из-за
чего повесть местами и кажется растянутой,
скучной, как часто бывает скучна и однообразна
сама жизнь. Но автора нельзя считать реалистом
чистого типа, простым наблюдателем жизни; он
берет не средних людей, а людей особенных,
именно несчастных и забитых, и в то же время с
самой тонкой душевной организацией; он исследует
их душу до крайней ее глубины, в моменты
особенно сильного ее возбуждения. Он действует
анализом, а не синтезом, как он сам говорит со
слов Белинского. Успех, выпавший на долю “Бедных
людей”, мог бы вскружить голову и самому
флегматичному, вполне зрелому человеку.
Болезненно самолюбивый Достоевский был возбужден
им до крайней степени. Самые грандиозные планы
кипели в его голове. Не кончив одной работы, он
хватается за несколько новых. В каждом
последующем произведении он мечтает сделать
огромный шаг вперед, “заткнуть за пояс” и самого
себя, и всех других. До своего ареста в 1849 г.
Достоевский, по-прежнему страшно много читавший,
написал десять повестей, не считая множества
набросков и вещей неоконченных. Самая обширная
из повестей, непосредственно следующая за
“Бедными Людьми”, — “Двойник” (1846 г.). Это
одна из наиболее тяжелых, мучительных вещей
писателя для чтения и одна из самых характерных
по содержанию. Как “Бедные люди” — “Шинелью”,
так “Двойник” вдохновлен “Записками
сумасшедшего” Гоголя, но отличается от них
крайнею растянутостью и несравненно более
глубоким анализом. В следующих повестях:
“Прохарчин” (1846 г.), “Слабое сердце” (1848
г.), “Чужая жена” (1848 г.), “Роман в 9 письмах”
(1847 г.), “Ревнивый муж” (1848 г.), “Честный
вор” (1848, под заглавием: “Рассказы бывалого
человека”), “Елка и свадьба” (1848 г. — наиболее
стройное и изящное его произведение этого
периода), Достоевский изучает тот же чиновничий
мир, на который натолкнул его Гоголь; но он идет
дальше учителя в двух отношениях. Типы у него
гораздо разнообразнее: рядом с жалкими,
придавленными до отупения или опустившимися до
беспробудного пьянства “чиновниками для письма”
и надутыми до потери человеческих чувств “их
превосходительствами” он выводит и чиновников
средней величины, обеспеченных материально и
претендующих на бонтонность, и
болезненно-чувствительных мечтателей в роде Васи
(“Слабое сердце”), и грубоватых на вид, но
счастливых чужим счастьем людей в роде Аркадия
(там же). Во-вторых, Достоевский глубже
исследует эти типы и их душевные движения и
создает интереснейшие психические этюды, то
ужасные по своей нагой беззастенчивости, то
глубоко, до болезненности трогательные, но
никогда не достигающие художественной ясности,
прелести и законченности повестей Гоголя.
Особую группу представляет “Хозяйка” (1817),
“Белые ночи” (1848) и “Неточка Незванова”
(1849). Это — не физиологические картины
служащего Петербурга, а первые наброски
пробуждающегося творчества крупного художника. В
руке его пока нет верности и твердости; он еще
не может найти надлежащего тона; образы его еще
неясны ему самому, но в них уже чувствуется
созидающая сила; она слышится даже и в самом
тоне речи, в оригинальном и сильном языке. Во
всех этих трех повестях резко выступают
особенности будущего писателя: его герои — люди
“с судорожно напряженной волей и внутренним
бессилием”, люди, которым обида и унижение
доставляют болезненное наслаждение — люди,
которые в себе самих не могут отделить любви от
ненависти и сами себя не понимают, себя самих
“вместить не могут”. В продолжение всего этого
первого периода своей литературной деятельности
Достоевский, несмотря на хороший заработок, был
кругом в долгах и “в тисках у нужды” — до того
плохо умел он устраивать свои денежные и вообще
практические дела. Здоровье его тоже не было
удовлетворительным; он несколько раз думал
серьезно заняться им, но не было ни средств, ни
времени. С кружком “Современника” он скоро
совсем разошелся, однако, довольно долго
поддерживал хорошие отношения с Белинским, хотя
и очень оскорблялся его неблагоприятными
отзывами о последних повестях.
“Неточка Незванова” осталась неоконченной
вследствие катастрофы, постигшей Достоевского: в
ночь на 23 апреля 1849 г. он был арестован и
провел восемь месяцев в Алексеевском равелине
Петропавловской крепости. Он написал там повесть
“Маленький герой”, напечатанную только в 1857 г.
Причиной ареста было так называемое дело
Петрашевского. Достоевский был судим за то, что
посещал собрания у Петрашевского три года,
слушал суждения и сам принимал участие в
разговорах о строгости цензуры, и на одном
собрании, в марте 1849 г., прочел полученное из
Москвы от Плещеева письмо Белинского к Гоголю,
потом читал его на собраниях у Дурова и отдал
для списания копии Монбелли; на собраниях у
Дурова слушал чтение статей, знал о предложении
завести литографию, у Спешнева слушал чтение
“Солдатской беседы”. Приговор
генерал-аудиториата о нем гласит: “За участие в
преступных замыслах, распространение письма
литератора Белинского, полного дерзких выражений
против православной церкви и верховной власти, и
за покушение, вместе с прочими, к
распространению сочинений против правительства
посредством домашней литографии” он ссылается на
каторгу на 8 лет. Государь изменил это
наказание, утвердив каторгу “на 4 года, а потом
рядовым”.
21 декабря 1849 г. Достоевский вместе с другими
осужденными был вывезен на Семеновский плац, где
всем им был прочитан приговор к смертной казни
через расстрел, потом объявлено помилование и
приговор в окончательной форме. 24 декабря
писатель был отправлен в Сибирь. В это время он
не чувствовал себя подавленным и утешал при
прощании брата Михаила, говоря, что “и в каторге
не звери, а люди” и что по выходе из каторги ему
“будет о чем писать”. Дорога до Омска в суровое
время года не легко отозвалась на здоровье
Достоевского: у него открылись золотушные раны
на лице и во рту.
Жизнь писателя в остроге хорошо известна по
“Запискам из мертвого дома”, где, как он сам
говорит, он “под вымышленными именами рассказал
свою жизнь в каторге и описал своих прежних
товарищей каторжных”: краски только немного гуще
в секретно пересланном, откровенном письме к
брату, писанном 22 февраля 1854 г., т. е. почти
сейчас же по выходе из острога.
Одиночное заключение, приговор на Семеновском
плацу и каторга были страшным испытанием для
Достоевского, но они излечили его от многих
недостатков, как считали одни, выработали его
убеждения, а наблюдение окружающего раскрыло
перед ним такие горизонты и такие глубины
человеческой души, каких не видал ни один
писатель до него. Другие весь болезненный надрыв
его произведений, его мистицизм и его переход из
одного лагеря в другой объясняют тем, что
каторга сломила его нравственно, не говоря уже о
том, что окончательно погубила его здоровье.
Первые забывают, что писатель и в ранних своих
произведениях выказывал необыкновенную глубину
анализа, а с другой стороны, он и после каторги
остается тем же болезненно самолюбивым и
нетерпеливым человеком и тем же поэтом
безысходного страдания, душевных ненормальностей
и болезней. Вторые упускают из виду слабые
стороны произведений его первого периода.
Каторга не сломила Достоевского, не убавила
энергии и жажды умственной жизни, но она не
могла не надломить его, как это видно из
приниженного тона сибирских писем и из
патриотических стихотворений, которыми надеялся
он снискать себе полное прощение. Эти 4 года
невольного умственного застоя не могли пройти
бесследно, не говоря уже об эпилепсии, которая к
тому времени определилась совершенно ясно.
Впрочем, этот “надлом” нисколько не отражается
на “Записках из мертвого дома”, над которыми он
принимается работать по освобождении.
“Записки из мертвого дома” — наиболее
художественное, единственное
безусловно-художественное произведение
Достоевского, так как в них великая идея и
прекрасная форма вполне уравновешены между
собою. Во всех его последующих произведениях
идея как будто подавляет самого автора и берет
над формою верх; он стремится выразить эту идею
с такою же силою и убедительностью, с какою сам
сознает и чувствует ее, а это ему удается не
сразу. Добившись, наконец, выражения точного и
достаточно сильного, он не решается исключить
все прежние попытки, так как в них известная
сторона идеи выражена с большею ясностью, нежели
в окончательной форме. Он, конечно, сознает, что
от этого страдает стройность композиции; но он
всегда склонен жертвовать красотою для истины.
По той же причине Достоевский, столь ревнивый к
оригинальности своих произведений со стороны
идеи, не задумываясь, повторяет свои типы и
положения, если находит, что их можно выразить
еще сильней и рельефней, нежели он сделал это
прежде. Но очень часто писатель не имел
физической возможности выправить свое
произведение и сделать его более сильным и
стройным. Первая часть была уже в руках
читателей в то время, когда он писал вторую.
Причины, почему так исключительно
посчастливилось “Запискам из мертвого дома”,
две: первая, конечно, — содержание, не
выдуманное, а данное собственной жизнью, что для
поэта правды всегда представляет огромную
выгоду; вторая — та, что, работая над ними,
Достоевский, не надеясь на их пропуск цензурой в
печать, писал их почти для себя и таким образом
имел полную возможность выносить их в своей
душе.
Солдатская служба в сравнении каторгой не
казалась Достоевскому особенно тяжкой. 1 октября
1855 г. он был произведен в прапорщики.
6 марта 1856 г. в г. Кузнецке Достоевский
женился на вдове Марье Дмитриевне Исаевой. Брак
увеличил денежные нужды писателя (у него был
пасынок, о котором он заботился всю последующую
жизнь), и ему еще чаще пришлось обращаться за
помощью к друзьям и брату Михаилу, который в это
время стоял во главе папиросной фабрики. и дела
которого шли удовлетворительно.
В 1859 г. Достоевский был прощен, ему позволили
выйти в отставку и вернуться в Россию. В этом же
году он печатает две большие повести “Дядюшкин
сон” (“Русское Слово”) и “Село Степанчиково и
его обитатели” (“Отечественные Записки).
“Дядюшкин сон” — одно из наименее субъективных
произведений писателя. Тема его до крайности
невинная, не имевшая ни малейшего отношения к
жгучим вопросам действительности: это — история
неудачной попытки женить полуразвалившегося
старика на красивой и умной барышне. Достоевский
был, очевидно, недоволен тем, как он справился с
этой темой, и через 15 лет переработал ее вновь
в “Подростке”, реальнее и глубже.
“Село Степанчиково” — произведение вполне
оригинальное, и тема эта у писателя уже никогда
не повторялась. В письме к А. Майкову от 18
января 1856 г. Достоевский писал: “я шутя начал
комедию и шутя вызвал столько комической
обстановки, столько комических лиц и так
понравился мне мой герой, что я бросил форму
комедии, несмотря на то, что она удавалась,
собственно, для удовольствия как можно дольше
следить за приключениями моего нового героя и
самому хохотать над ним. Этот герой мне
несколько сродни. Короче, я пишу комический
роман, но до сих пор все писал отдельные
приключения; написал довольно, теперь все сшиваю
в целое”.
По возвращении в Россию Достоевский, не имея
права жить в столицах, поселился в Твери, но
усиленно хлопотал о дозволении переехать в
Петербург, и через несколько месяцев хлопоты его
увенчались успехом. В 1860 г. Д. уже
окончательно основался в Петербурге и с 1861 г.
вместе с братом издает ежемесячный журнал
“Время”, в котором печатает свой первый большой
роман: “Униженные и оскорбленные” и “Записки из
мертвого дома”.
Роман “Униженные и оскорбленные” не очень высоко
ставили даже самые близкие друзья писателя. Это
— фельетонный роман, говорили они; в нем куклы,
ходячие книжки, а не люди, — и сам автор
соглашался с ними, называл свой роман
произведением диким, хотя и находил в нем
полсотни страниц, которыми он мог гордиться, и
два серьезных характера. Добролюбов поставил его
ниже эстетической критики и поставил не
голословно, а с очень вескими доводами и при
полной симпатии к автору. Мнение публики,
очевидно, совсем другое: в несколько лет роман
выдержал 5 изданий и читался почти так же
усердно, как “Преступление и наказание” или
“Карамазовы”, и значительно больше, чем
“Подросток”, “Идиот”, “Бесы”. Роман,
действительно, имеет вопиющие недостатки
вследствие той страшной поспешности, с которой
писал его Достоевский (он в то же время вел и
несколько других отделов в журнале, и нес на
себе половину забот по редакции). Здесь впервые
развернулось нравственное миросозерцание вполне
созревшего Достоевского, не затемненное
политикой и публицистикой. Основа этого
миросозерцания — вера в человека, в чистоту его
сердца, и глубокое убеждение, что спасение от
всех зол жизни в нашей власти; надо только
исполнить евангельскую заповедь: возлюби
ближнего как самого себя. Люди добры по природе;
они делают зло только по недоразумению: поймем
это, и зло исчезнет. Алеша — один из тех
характеров, оригинальностью которых справедливо
гордился Достоевский. Это взрослый ребенок,
чистый сердцем, несмотря на свое воспитание в
аристократическом доме негодяя-отца, несмотря на
свою жизнь в кругу петербургской золотой
молодежи; что бы он ни делал, все хорошие люди,
все дети и все животные всегда будут любить его.
Он ограничен, легкомыслен, вечно под чужим
влиянием, а все-таки всегда и во всем прав,
потому что не знает зла и не может понять его. В
журнале “Время” (1862) Достоевский напечатал еще
небольшую повесть “Скверный анекдот”, носящую на
себе довольно явные следы подражания “Губернским
очеркам” Щедрина. Успех журнала обеспечивал
братьев Достоевских, и летом 1862 г. писатель
смог съездить за границу полечиться. Запрещение
“Времени” расстроило дела Достоевских; однако
писатель опять был вынужден на лето уехать за
границу лечиться.
С 1864 г. М. Достоевскому было разрешено издание
журнала “Эпоха”; но она не имела такого успеха,
как “Время”. В это время Федор Михайлович был в
Москве и почти не мог помогать брату, он был
болен сам и ухаживал за умирающей женой, которая
скончалась 16 апреля 1864 г.
Повесть “Записки из подполья” — один из самых
глубоких и самых мучительно тяжелых
психологических этюдов Достоевского — не была
окончена к первым книжкам “Эпохи”.
10 июня 1864 г. неожиданно скончался Михаил
Достоевский, и Федор Михайлович, уже переехавший
в Петербург, взял на себя негласно редакторство
и издательство. Несмотря на всю его энергию,
отягченная долгами “Эпоха” не пошла, и в начале
1865 г. в кассе не оказалось ни копейки, а у
Достоевского — 15000 р. долга и нравственная
обязанность содержать семью покойного брата. В
последней книжке “Эпохи” Достоевский начал
печатать фантастическую повесть: “Крокодил.
Необыкновенное событие, или пассаж в Пассаже”,
которая так и осталась неоконченной. Некоторая
часть печати приняла это довольно неудачное
произведение за памфлет на Чернышевского и
вознегодовала на писателя за такое глумление над
несчастием талантливого публициста, но
Достоевский в 1873 г. печатно опроверг эту
“пошлейшую сплетню”.
В конце июля 1865 г. писатель, кое-как устроив
на время свои денежные дела, уехал за границу в
Висбаден и там, к довершению своих материальных
несчастий, проигрался в рулетку до копейки (он
играл и в прежние поездки за границу и один раз
выиграл 11000 франков; немного позднее он
воспользовался своими наблюдениями и ощущениями,
чтобы создать повесть “Игрок”, слабую в
художественном отношении, но интересную по
глубине психологического анализа).
Выпутавшись из критического положения с помощью
старинного приятеля А. Е. Врангеля, Достоевский
в ноябре приехал в Петербург и принялся усердно
писать “Преступление и наказание”, которое стало
печататься в январской книжке “Русского
Вестника” за 1866 г. Роман произвел громадное
впечатление, которому до некоторой степени
способствовало поразительное его совпадение с
действительностью: в то же время в Москве
совершено было подобное преступление студентом
Даниловым. Достоевский обдумывал этот роман еще
в Сибири, но не решался писать его: крайне
небрежно относясь к форме, он очень дорожил
идеями своих произведений, и пока идея не
выносилась в душе его, он не пытался ее
обрабатывать. Наконец он решился, и успех
превзошел его ожидания. “Преступление и
наказание” — несомненно, лучший из его романов и
одно из самых крупных и характерных произведений
всего нашего столетия; нельзя идти дальше в
глубине психологического анализа и в проповеди
величайшей идеи нашего века — гуманности. Но
герой не есть тип, и его слияние с “правдой
народной” на каторге есть явление
исключительное. Несмотря на болезнь и отчаянное
положение своих денежных дел, Достоевский в это
время чувствовал большой прилив жизненных сил и
душевной бодрости.
Осенью 1866 г., чтобы исполнить скорее свое
обязательство перед Стелловским, которому он
продал собрание своих сочинений с условием
прибавить к ним новую повесть, он пригласил к
себе стенографистку Анну Григорьевну Сниткину и
диктовал ей “Игрока”. 15 февраля 1867 г. Анна
Григорьевна стала его женою, а через два месяца
Достоевские уезжают за границу, где остаются 4 с
лишком года (до июля 1871 г.). Там Федор
Михайлович написал два больших романа: “Идиот”
(Русский Вестник” 1868 – 1869 г.) и “Бесы” (1871
г.) и большую повесть: “Вечный муж” (“Заря” 1870
г.). Условия, при которых создавались эти
произведения, в значительной степени объясняют
их тон и их недостатки.
Заграничное путешествие Достоевских — бегство от
кредиторов, которые уже подали ко взысканию.
Достоевский, по его собственным словам, ничего
не имел бы и против долгового отделения; но
здоровье его до того расстроено, припадки
эпилепсии участились, мозг был так потрясен, что
в доме Тарасова он не вынес бы и месяца, а стало
быть и долги остались бы невыплаченными. Чтобы
обвенчаться и уехать, он сделал новые долги —
взял у Каткова под задуманный им роман (“Идиот”)
3000 р. Но из этих 3000 р. едва ли и третья
часть переехала с ним за границу: ведь в
Петербурге на его попечении остаются сын его
первой жены и вдова его брата с детьми.
Направляясь на юг, в Швейцарию, он заехал в
Баден, сперва выиграл на рулетке 4000 франков,
но не мог остановиться и проиграл все, что с ним
было, не исключая своего платья и вещей жены.
Возникла необходимость новых займов.
Почти год живет Достоевский в Женеве отчаянно,
работая (он пишет по 31/2 листа в месяц) и
иногда нуждаясь в самом необходимом. В это же
время в семье Достоевских рождается первый
ребенок; но он умирает, к неописуемому отчаянию
родителей. В Веве, потом в Милане настроение
духа писателя не лучше; он крайне недоволен
формой своего нового романа; по его мнению, она
до того плоха, что даже “идея романа почти
лопнула”, но что ж делать, “надо спешить, гнать
на почтовых”.
Когда Н. Н. Страхов приглашает его участвовать в
новом журнале “Заря” (21 ноября 1868 г.), первая
его мысль — получить вперед часть денег за
повесть, за которую он еще и не принимался. Все
его письма А. Н. Майкову переполнены денежными
расчетами, запросами и судьбищем из-за недоплаты
нескольких сот рублей с Стелловским.
“Идиот” —одно из самых задушевных произведений
Достоевского. Главная мысль романа, как говорил
сам писатель, “изобразить положительно
прекрасного человека”, не смешного, как
Дон-Кихот и Пиквик, и не возбуждающего сожаления
своими несчастьями, как Жан Вальжан. Эта мысль
воплощена в больном князе Мышкине. В основе его
характера — та же душевная чистота и
правдивость, та же потребность безграничной
любви и непонимание злых чувств, что и у Алеши
“Униженных и оскорбленных” и у Алеши Карамазова.
Но оба Алеши — почти мальчики, а князь Мышкин —
человек с глубоким и тонким, всесторонне
развитым умом, человек много видавший и много
страдавший. Мысль “открыть Россию” для человека
с такими данными, как князь Мышкин — мысль в
высшей степени удачная, но Достоевский не провел
ее последовательно: мы видим героя в Петербурге,
а как он прожил 6 месяцев в Москве и внутри
России, мы не знаем. Мы знаем только, что он
вернулся убежденным народником и исповедником
православия. Глубоко задуман и прекрасно
исполнен характер Рогожина; слабее всего
тенденциозная часть романа — изображение
полупомешанных социалистов Бурдовского и К°.
“Бесам”, в основу которых положен нечаевский
процесс, сильно вредит избыток политики и
тенденции. Мысль вывести в смешном виде
Грановского и Тургенева положительно неудачна, и
злобные выходки против Кармазинова — Тургенева
могут быть объяснены только крайне тяжелым и
раздраженным настроением автора.
Повесть “Вечный муж”, написанная в то же время —
одна из лучших повестей Достоевского по
оригинальности идеи и характера, ее выражающего;
даже построение ее отличается ясностью, ход
действия — энергией, видно, что он, измучившись
над социальным романом с “прекрасным” героем,
поработал над повестью с удовольствием.
По возвращении в Петербург начинается самый
светлый период в жизни романиста, в горячо
любимой семье (дочь Любовь, родилась в 1869 г. в
Дрездене, сын Федор — в 1871 г. в Петербурге), с
доброй и умной женой, которая взяла в свои руки
денежные (издательские) дела и скоро освободила
мужа от долгов. В первый раз пятидесятилетний
писатель оказался в сносном денежном положении и
в состоянии работать не “из-под палки”, не “на
почтовых”; но многолетняя привычка не могла
исчезнуть и при изменившихся обстоятельствах.
Достоевский и теперь подгоняет работу к
последнему сроку и тем искусственно возбуждает
свой мозг и нервы; у него и теперь встречаются
небрежности, но в общем отделка его произведений
лучше, и “надрыв” чувствуется значительно
слабее.
С начала 1873 года Достоевский становится
редактором еженедельного журнала “Гражданин” с
платою по 250 рублей в месяц, кроме гонорара за
статьи, и пишет в нем фельетон под названием
“Дневник писателя” и обзор иностранной политики.
В его фельетонах есть интересные личные
воспоминания (о Белинском, о Чернышевском),
комментарии к собственным произведениям и
повествовательные очерки: слабее всего
критические и чисто публицистические статьи.
В начале 1874 г. писатель разошелся с
“Гражданином” и занялся новым большим романом:
“Подросток”. В этот период Достоевский проводили
летние месяцы в Старой Руссе (откуда Достоевский
на июль и август уезжал в Эмс для лечения; так
было в 1874, 1875, 1876, 1878 и 1879 гг.); в
1874 г. они остались там и на зиму.
Роман “Подросток” был напечатан в “Отечественных
Записках” в 1875 году. Задача определяется самим
заглавием. Из подростков выходят деятели; значит
и вопрос о них — вопрос о будущем России.
Подростков, как и взрослых, Достоевский делит на
безразличную массу и на людей с идеалом. Такие
держатся всегда особняком, в уединении. Их
способности и характер “угрожают развиться к
худшему, часто в стремление к беспорядку”. Но
это желание “беспорядка” происходит из затаенной
жажды порядка и благообразия. “Юность чиста уже
потому, что она юность”. Герой романа — это сам
Достоевский в юности, в не очень лестном
изображении. Он “сброд всех самолюбий”. Он всего
больше мучит тех, кого больше всего любит.
Сердце его переполнено любви к людям, а он
старается “держать себя как можно мрачнее”, он
ненавидит себя за желание “прыгать людям на
шею”. Он не мстителен, но страшно злопамятен: он
желает отомстить великодушием, чтобы обидчик
почувствовал свою вину перед ним. Уединение и
большая развитость сравнительно с товарищами
мешают ему стать в ряды политических деятелей, и
он изобретает себе собственную идею, в сущности
нелепую, но зато оригинальную. Но живая жизнь,
любовь к отцу и матери и полудетская страсть к
Катерине Николаевне в конце концов излечивают
его от исключительностей. В романе есть и другой
герой — это Версилов, в лице которого писатель,
расплачивается с собою за свое прежнее
отрицательное отношение к русскому образованному
дворянству. Версилов при всех своих недостатках
и при своем огромном эгоизме — самый умный и
самый порядочный человек, представитель мировой
идеи, “высший культурный тип боления за всех”.
Таких, как он, по его словам, может быть, тысяча
в России, которая только и существовала для
того, чтобы произвести эту тысячу, и
существовала не даром: благодаря им она живет не
для себя, а для идеи, а только это и есть
настоящая жизнь. Ни в каком другом своем
произведении Достоевский не восстает с таким
ожесточением на жизнь рассудочную, без идеала,
на занятие “полезным”.
С начала 1876 г. Достоевский берется за
оригинальное предприятие, идея которого мелькала
у него еще во время 4-хлетнего пребывания за
границей; это — “Дневник Писателя”, ежемесячный
журнал без сотрудников, без программы и отделов.
В материальном отношении успех предприятия был
несомненный: в 1-й же год “Дневник Писателя”
имел 2000 подписчиков и в таком же количестве
расходился в розничной продаже; в 1877 г.
расходилось до 6000 экз. Журнал нажил
Достоевскому и массу горячих приверженцев, и
много порицателей, которые не без основания
доказывали, что поэт взялся не за свое дело.
“Дневник Писателя” интересен, во-первых, как
комментарий к произведениям писателя, во-вторых,
как превосходный материал для выяснения процесса
творчества поэта, так как мы здесь находим факт,
который дал толчок фантазии, и художественное
произведение, которое возникло из этого факта;
в-третьих, наконец, как собрание превосходных
повестей и очерков, из которых некоторые
(например “Мальчик у Христа на елке”) уже успели
сделаться народными книжками.
В политических вопросах Достоевскому мешает сила
воображения и односторонняя страстность его
“патриотизма”. Глубоко убежденный в нашем
внутреннем превосходстве перед Европой, он
твердо верит, что она не сегодня, так завтра
постучится к нам и будет требовать, чтобы мы шли
спасать ее от нее самой. Чтобы это случилось
скорее, мы должны перестать быть международной
обшмыгой, как выражается Достоевский, стать
русскими прежде всего — а стать русскими значит
перестать презирать народ свой. И как только
европеец увидит, что мы начали уважать народ наш
и национальность нашу, так тотчас же он начнет
уважать нас самих. Достоевский вовсе не
закрывает глаз на недостатки русского народа: он
видит в нем и грязь, и даже грубый материализм,
но считает это явлением наносным и преходящим.
Что касается до средства очиститься, оно у
писателя то же самое, что и у всех лучших людей
40-х, 60-х и 80-х годов. “Я не хочу, говорит
Достоевский, мыслить и жить иначе как с верой,
что все наши 90 мил. русских будут образованы,
очеловечены и счастливы. Я знаю и твердо верую,
что всеобщее просвещение у нас никому повредить
не может”. Писатель настойчиво требует для всех
права на высшее образование, и прежде всего для
будущих матерей, для русских женщин. Он видит в
современной русской женщине, которую вообще
ставит много выше мужчины, великий недостаток:
зависимость от мужских идей и склонность
принимать их на веру. Писатель считал, что
лекарством от этой болезни является высшее
образование. Основа всякой педагогики, по
убеждению Достоевского, это деятельная и
неустанная любовь, а насильственные меры,
телесные наказания — это продукт лени родителей.
Дети — великий и страшный долг, честный отец с
матерью должны прежде всего перевоспитать самих
себя. Дети понимают гораздо больше, чем мы
думаем, и расположены к любви самой природой.
Если родители добры к ним, они простят всякие
отклонения, всякие безобразия, и если не будут
уважать родителей, то будут любить их и вынесут
из детства эти светлые воспоминания, ведь нет
ничего на свете выше, сильнее и полезнее в
жизни, чем эти воспоминания. С этими гуманными,
прогрессивными воззрениями резко расходится
мрачный мистицизм Достоевского и его проповедь о
потребности человека (преимущественно русского)
в страданиях, о необходимости суровых судебных
приговоров и т. п.
Почти обеспеченный материально, Достоевский с
1878 г. прекратил “Дневник Писателя”, чтобы
заняться большим роману, который он задумал еще
в Дрездене в 1870 г. Тогда он думал написать 5
отдельных повестей под общим заглавием: “Житие
великого грешника”. Это житие должно было
включать жизнь нескольких поколений, начиная со
времен Чаадаева и до наших дней, и представить
параллель к “Войне и Миру” Толстого, под
влиянием чтения которого оно, по-видимому, было
задумано. Впоследствии план изменился: эпоха
Чаадаева оставлена, и 5 повестей превратились в
два связанных единством лиц романа, между
действиями которых проходят 13 лет.
Достоевский успел написать только первый роман,
совершенно самостоятельный и внутренне
законченный: “Братья Карамазовы” (“Русский
Вестник”, 1879 – 1880 г.). Этот роман обработан
значительно лучше всех других крупных
произведений писателя и представляет
поразительные сцены и характеры, но в нем же
особенно резко выразились и все недостатки
Достоевского как поэта, и основа его
миросозерцания — болезненный мистицизм. Идея
романа выражена в 4-х представителях семейства
Карамазовых. Карамазов-отец — отталкивающий
продукт воздействия Европы на полудикую
провинциальную Россию XVIII и начала XIX в. Есть
свое “благообразие” в западном бароне и бюргере,
есть свое и в русском мужике и мещанине. Федор
Карамазов не имеет ни того, ни другого и
соединяет в себе безобразие разнузданного
эгоизма и скептицизма худшего из учеников
Вольтера с безобразием пьяного и распутного
мужика. Двое старших его сыновей поделены между
Европой и Россией — поделены, конечно,
неравномерно, так как по крови и по обстановке
они оба русские люди. Иван по образованию и по
образу мыслей европеец. Но на Руси — это
оторванный от почвы несчастный искатель идеала,
тот же Раскольников, геройски смелый в мыслях и
вечно колеблющийся в действиях, человек с ясным
сознанием зла без сознания добра, вечный
“мученик” без надежды на царство небесное.
Дмитрий — такой же холодный эгоист, как его
отец, и так же лишен всякой нравственной
поддержки; он человек чисто русский, но
изломанный вследствие вечной борьбы между
“благообразием” своего идеала и безобразием
своей жизни; но и он эгоист, потому что не знал
другой цели в жизни, кроме удовлетворения своих
страстей и капризов. Иван ненавидит Дмитрия, как
Европа ненавидит Россию; Дмитрий благоговеет
перед Иваном, как Россия благоговеет перед
Европой. Третий сын, Алеша, — настоящий герой
романа во второй, не написанной его половине;
это Россия будущего, прилепившаяся “к народным
началам”, но не исключающая через них, а,
напротив, усиливающая ими начало
общечеловеческое: веру в человека и христианскую
всепрощающую любовь. Эту Россию все возлюбят,
потому что она всех возлюбит и всех примирит.
Во время печатания “Братьев Карамазовых”
Достоевскому удалось испытать момент полного.
Речь его во время московских пушкинских
празднеств 8 июня 1880 г., напечатанная с
пояснениями в единственном “Дневнике Писателя”
за 1880 г., привела многочисленную публику в
неописуемый восторг и, по словам И. Аксакова,
соединила в одном чувстве славянофилов и
западников. Речь эта — одно из лучших
произведений Достоевского по горячности и
искренности чувства к поэту и по гуманности
идей, в ней проводимых; она очень важна и для
понимания самого писателя, так как,
бессознательно для оратора, оказалась
подведением итогов всей лучшей стороны его
литературной деятельности. Достоевский
превозносит Пушкина за его горячее стремление к
идеалу и за уменье находить идеал в родной
земле. Достоевский был всю жизнь “неисправимым
идеалистом”, вечно искавшим святыни и умевший
находить их у себя дома. Он превозносит Пушкина
за создание в лице Онегина типа русского
скитальца и страдальца, тоскующего по потерянной
правде. Сам Достоевский всю жизнь болел за
русских страдальцев и всю жизнь указывал им
потерянную правду, говоря: “смири свою гордость,
гордый человек, поработай на ниве, праздный
человек”! Он видит в Татьяне апофеоз русской
женщины, которая не может основать своего
счастья на несчастии другого. Достоевский,
начиная с “Бедных людей”, доказывал, что счастье
только в том, чтобы доставлять другим минуты
счастья, поднимать падших, утешать униженных и
оскорбленных. Пушкин не был ни славянофилом, ни
западником, а был одновременно и русским, и
мировым человеком. Достоевский в лучшие свои
минуты проповедовал объединение национальных и
гуманных стремлений, всеобщее братство народов и
сословий и отдельных людей.
С начала 1881 г. Достоевский решился возобновить
“Дневник Писателя” и его первый номер сдал в
цензуру 25 января. 29 января он обещал
участвовать в Пушкинском вечере, но 28 января к
вечеру его уже не было в живых. Последние годы
своей жизни он страдал эмфиземой вследствие
катара дыхательных путей; в ночь с 25 на 26-ое
января у него произошел разрыв легочной артерии,
которому, впрочем, доктора не придали особого
значения; но сильный эпилептический припадок
сразу сокрушил давно надломленный организм.
Весть о смерти Достоевского вызвала у всей
читающей России чрезвычайно пылкое чувство к
покойному. Похороны писателя состоялись 2
февраля 1881 г. и стали настоящим событием для
Санкт-Петербурга: 67 венков было внесено в
церковь св. Духа в Александро-Невской лавре, в
процессии участвовали 72 депутации.
Все произведения Достоевского, начиная с
“Преступления и наказания”, вызывали критические
статьи во множестве журналов и в России, и за
границей. Смерть его вызвала длинный ряд
некрологов и попыток оценить его значение и
влияние его творчества на мировую культуру.
|